Датчане не возражают, когда чужеземцы именуют их производными от названия страны. Хотя, конечно, и не забывают, что всё было наоборот: страну назвали по их племенному имени. Они были – даны. Упоминание о них бросало в пот саксов, едва успевших обосноваться на британских островах; от их широких неторопливых морских лодок шарахались быстроходные корабли норгских пиратов. Но соблазнить их поднять топоры в далёких землях викингам удавалось лишь до XI в. и лишь несусветно большим золотом и призами. Есть такая степень любви к своему, которая заглушает желание отнять чужое.

Даны выросли из ютландской земли и крайне неохотно отлучались от неё. Жизнь древних саг, записанных Саксоном Грамматиком, очень по-разному текла в бесстрастных знаках алфавита и неспешных добродушных голосах рассказчиков, на мёртвых книжных полках и у каминов живых людей, не учёных латыни. Воинственным эпическим героям было слишком тесно в домах земледельцев и рыбаков: датские народные сказки, дошедшие до наших дней, содержат поразительно мало сюжетов странствия, завоевания, бегства…

В живых развивающихся системах обратные связи сложны и многолики. У человека, впервые приехавшего в Данию, впервые без спешки знакомящегося с её культурой лицом к лицу, недавний героический прорыв через рогатки датских визовых служб неизменно вызывает недоумение. К чему были все эти унылые проволочки и драконовские ограничения, если за ними – смутно знакомый и неожиданно близкий мир? Мир снов Оле Лукойе, улиц принцессы Куксы, лесов и гор Драгхольмского тролля… Мир, создавший знакомые с детства сказки и исподволь созданный ими.

Говорят, что Ганс Христиан Андерсен всю жизнь безуспешно карабкался на драматургический Олимп и откровенно презирал сказки, прославившие его. Но не писать их уже не мог. Они родились раньше, они пропитали его насквозь, они оказались сильнее…