Notice: Undefined variable: adbot in /var/www/u7865571/data/www/intherain.ru/zm/data/tpl/default/post.php on line 86

Notice: Undefined variable: adbot in /var/www/u7865571/data/www/intherain.ru/zm/data/tpl/default/post.php on line 86

Notice: Undefined variable: adbot in /var/www/u7865571/data/www/intherain.ru/zm/data/tpl/default/post.php on line 86

Warning: Cannot modify header information - headers already sent by (output started at /var/www/u7865571/data/www/intherain.ru/zm/data/tpl/default/post.php:86) in /var/www/u7865571/data/www/intherain.ru/zm/index.php on line 1812

Warning: Cannot modify header information - headers already sent by (output started at /var/www/u7865571/data/www/intherain.ru/zm/data/tpl/default/post.php:86) in /var/www/u7865571/data/www/intherain.ru/zm/index.php on line 1813

Warning: Cannot modify header information - headers already sent by (output started at /var/www/u7865571/data/www/intherain.ru/zm/data/tpl/default/post.php:86) in /var/www/u7865571/data/www/intherain.ru/zm/index.php on line 1814

Warning: Cannot modify header information - headers already sent by (output started at /var/www/u7865571/data/www/intherain.ru/zm/data/tpl/default/post.php:86) in /var/www/u7865571/data/www/intherain.ru/zm/index.php on line 1815

Warning: Cannot modify header information - headers already sent by (output started at /var/www/u7865571/data/www/intherain.ru/zm/data/tpl/default/post.php:86) in /var/www/u7865571/data/www/intherain.ru/zm/index.php on line 1816

Warning: Cannot modify header information - headers already sent by (output started at /var/www/u7865571/data/www/intherain.ru/zm/data/tpl/default/post.php:86) in /var/www/u7865571/data/www/intherain.ru/zm/index.php on line 1817
Гончар и глина Цена не указана Привидение из камня

Гончар и глина

Гончар и глина Город на Востоке – это огромное пространство, ограниченное стенами, настоящий улей. Улочки обязательно должны быть тесными для того, чтобы создавать тень, без которой – бездолье. Не помешал бы в доме и высокий потолок. При нём горячий воздух поднимается вверх, а внизу обитает прохлада. Но дом, в котором тебе в голову не упирается балка, стоит намного дороже. У всех небогатых людей дома тесноватые и низенькие. В них можно ночевать, но проблемно жить, разве что рядом с домом. Там же и ремеслом заниматься. Недалеко от жилища стоит навес, под которым обретаются и жестянщик, и сапожник, и продавец халвы. За спиной у них – жёны, никогда не показывающие своих лиц. А мужчины тюкают молоточками, бряцают и шумят прочими инструментами, ведут неспешную беседу, напевая под нос усыпляющую мелодию. Плюс к этому – уличная пыль поднимается от визжания, барахтанья и галдежа детей, где-то вдали бубен благодарно откликается на перебор быстрых пальцев, и осёл нет-нет, да и выразит своё недовольство от постоянного понукания. Так приходит вечер, за ним – ночь, а потом – следующий день. Вот так, на протяжении веков, люди работали, ели, спали, искали незатейливых развлечений. И всё это – в одном и том же изученном, оживлённом и закрытом пространстве, за привычными стенами.

А как они отдыхали, выдайся им праздничный день? Так же, как и мы, хоть тогда и в помине не было ни ночных клубов, ни игровых приставок. Для взрослого и битого жизнью человека нет лучшего развлечения, чем наблюдать за огнём костра, бегущей водой или работой мастера. И когда ты погружён в размышления, а рядом с тобой чьи-то проворные руки обрабатывают кожу, дерево или глину, то неясные мысли появляются в твоей голове, и непонятно, откуда они пришли: от тебя или от этих рук, ловко делающих своё дело. По этим мастерским любил хаживать, размышляя, поэт, астроном и певец по имени Омар Хайям. Его стихи рассказывают о мыслях, блуждающих среди ремесленных станков. Он частенько думал о том, что все мы смертны. При этом Омар вспоминал, что человек сотворён Господом из праха земного, а именно – из глины. И значит Бог – гончар. Причём самый лучший, потому что никому из Его коллег ещё ни разу не удавалось оживить своё творение. Поэтому Хайям часто обращал внимание на работу горшечников, думая о поколениях, канувших в небытие, о своей грядущей смерти и о том, беспристрастен ли сотворённый Всевышним мир, или в нём присутствует некая ошибка. Каверзные вопросы. А перед его глазами мяли глину гончары, топча ногами и немилосердно лупцуя её кулаком, со звонким шлёпаньем ложа на круг. Затем этот круг начинал крутиться, подобно звёздному небу, за которым из окон обсерватории наблюдал Омар. После этого сами собой рождались слова:

Те гончары, что глину мнут стопами,
Хоть раз бы призадумались мозгами –
Не принялись бы мять. Ведь глина – тлен отцов.
Чревато так вести себя с отцами.

Горшечники знали, что он - оригинал. Были наслышаны о том, что муллы считают Хайяма свободомыслящим, и что общаться с ним небезопасно. Не секретом было и то, что султаны Исфахана, Бухары и Самарканда считали его почётным гостем. Но всё же иметь с ним дело – опасно, да и работе это может повредить. Так размышляли гончары, не отводя глаз от вертящегося круга. А поэт - звездочёт уходил так же, как и пришёл – без слов, пиная ногами камешки и складывая в уме новые строки:

Эти камни в грязи под стопами у нас
Были раньше зрачками заманчивых глаз…

Так же, как и Хайям, пивший с гончарами чай в одиннадцатом веке от Рождества Христова, к ним в Бухару наведывался и живший гораздо раньше пророк Иеремия. Приходил, правда, не отдохнуть, а по велению Господнему.

Иеремия не был рифмоплётом и астрономом, он был пророком. Он ходил по улочкам города, пропитанный болью знания о грядущем - о том, что от Иерусалима не останется ничего. Подобные мысли совсем не прибавляют вкуса к жизни. Иеремия смотрел, как струится дым из домашних очагов, которые вскоре станут холодными; как азартно спорят соседки о вещах, абсолютно не важных в плане того, что с ними очень скоро произойдёт. Пророк думал об этом, наблюдая за работой горшечника.

«И сосуд, который гончар вылепил из глины, разрушился в руке его; и он опять сделал из него следующий сосуд – такой, какой ему вздумалось сделать». И пока опытный мастер привычно отвоевал у глины то, чего хотел, придав ей необходимую форму, Иеремии пришло слово от Господа, слышное и понятное ему, но не горшечнику: «Что стоит Мне поступить с вами, дети Израиля, подобно этому гончару? Как глина в руках горшечника, так и вы в Моей руке. Временами Я намереваюсь искоренить, погубить и сокрушить некое царство и народ; но если люди, на которых Я это сказал, отвернутся от злых дел своих, Я отложу то зло, которое замыслил им сделать».

Иеремия всё чётко уяснил и доходчиво всем рассказал об услышанном. Но люди не захотели ничего понимать, и вскоре Иерусалим превратился в груду камней. Безымянный гончар, из рук которого пророк принимал готовые сосуды, видимо, направился в Вавилон в числе других пленных, чтобы и там заниматься своим ремеслом. А возможно, и сложил голову при осаде. Но слова предзнаменования остались. Для чего? Что мы должны понять? Что мы – глина, всего лишь глина, говорящая и размышляющая, и «бедствие тому, кто спорит с Создателем своим, горшочек из горшков земных!»

Но вот, мы углубляемся в полемику, пререкаясь с Господом. Нельзя сказать, что мы недовольны жизнью – это выглядело бы ерундовым бунтом. Мы частенько выражаем недовольство всем устройством мира, и берёмся его «исправить». Это подобно тому, как если бы кастрюля стала вырываться из рук хозяйки, ведя с ней дебаты о приготовлении борща. Люди говорят: «Что Ты наделал?», - и воображают, что могут дать Богу дельный совет о том, как лучше управлять миром. Откуда это взялось? Думается, мы просто не замечали, как в действительности работает гончар. Быть может, кузнец и горшечник смогут научить нас чему-то такому, чего не даст ни школа, ни телевизор, ни интернет?

Можно пройтись по улицам больших и малых городов, так и не найдя гончарной мастерской. На неё набрести почти невозможно. Часовая мастерская – за углом, пиццерия – через квартал. Без особого труда попадаются на глаза красивый тренажёрный зал, пахучая парикмахерская и вонючая табачная лавка. А вотчины горшечника – нет. При этом тревожной ноткой начинают звучать мысли Хайяма, да и беспокойство Иеремии о судьбе народа тоже всплывает в памяти. Мы – глина: и Украина, и Россия, и Китай, и Америка. Гордиться не надо. Никому. Нужно смиряться, работать и каяться – каждый день. Слава от Господа к труженику придёт – куда она денется? А зазнайка рискует запросто превратиться из сосуда для молока в сосуд для помоев.

А вчера я видал, как вращается круг,
Как бесстрастно, не вспомнив чинов и заслуг,
Лепит блюдо гончар из голов и из рук,
Из бессмертных царей и паршивых пьянчуг.



Цена не указана

Золотая монета без особого труда делится на части. Монету из чистого и мягкого золота можно даже перекусить, если зубы здоровы. Молоток и зубило сделают из старинной гривны два рубля. А вот бумажные деньги рвать не рекомендуется. Не получится ни рублей, ни долларов. Будешь иметь лишь два обрывка бумаги.

Бумажные купюры – вещь очень ненадёжная. На сгибах перетираются и рвутся. Когда свою уродливую голову поднимает война или революция, деньгами становятся соль, хлеб, спички, керосин и патроны. Красивые ассигнации тогда годятся разве что для оклейки стен и внутренней части фанерного чемодана.

Человеческая жизнь примечательна тем, что денежные знаки различного достоинства можно поменять на дом или квартиру, одежду, еду. Но так было не всегда.

Авраам был очень богатым человеком. Иов также был далеко не беден. Но их состояние измерялось по-другому, не вмещалось в бумажниках и не отображалось на лицевых счетах банков. Блеяли овцы, мотали роскошными гривами кони, мычали коровы и быки. Эти звуки успешно заменяли треск кассовых аппаратов и шуршание банкнот. Интонации были более приятными для уха, да и богатство казалось ощутимее и весомее. Ещё одним показателем состоятельности были дети. Иов растил семерых сыновей и трёх дочерей. И серебристая седина тоже была благосостоянием. Твоя жизнь была долгой. Ты много раз любовался заревом рассвета и мягкостью заката, глаза твои насытились сменой времён года. Вот и родились внуки. Их беспомощность, их восторженный взгляд на мир помогают тебе забыть о том, что суставы твои уже поскрипывают, и спина разгибается не так быстро, как раньше. Разве их счастливый смех, недовольный рёв и цепкие пальчики не являются ещё одной гранью изобилия?

Если ты не пасуешь перед трудностями и в состоянии сам заработать на жизнь везде, где бы ни очутился, ты – богач. Добра в твои житницы добавит также умение терпеть боль и презрение к смерти. Эти вещи не подлежат исчислению ни в одной из известных валют. Их невозможно купить, но они тебя накормят и обогреют, встанут на защиту и принесут утешение.

Кто-то считает себя богатым, и весь мир набивается ему в друзья. Но глаза его настолько переполнены грустью, что обеспеченность эта видится золотым хомутом на шее вьючного животного.

Некто сидит на завалинке своего неказистого домишки, и улыбается всякому прохожему. Зайдёшь к нему в гости – внутри не богаче, чем снаружи. Конечно, можно бросить ему пару монет. Войны, хвала Господу, нет, и деньги не упали в цене. Но он может быть вовсе не нищим, а копейки твои – не милостыней. Возможно, ты дал медяки истинному богачу. А иначе – отчего он так счастлив? Почему так светло улыбается? И почему, в конце концов, тебе хочется подвинуть его на завалинке и замереть на время, наблюдая за идущими мимо людьми?



Привидение из камня

Хочется, но не получается писать о деревне, о её неповторимых запахах и звуках, о земле, из которой мы созданы, и в которую однажды вернёмся. В городах встречаются заброшенные дома, без крыши и с пустыми глазницами окон. На балконах этих осиротевших построек иногда растут неизвестно откуда появившиеся деревца. Городской житель подобен этому дереву, нашедшему пристанище на балконе. Дерево, не дающее плодов. В зимнее время его корой не полакомится заяц, летом его ветвей не обживут птицы. Петь песни и разговаривать он имеет возможность только о том, что видит, - об автомобилях, заводских трубах, о ночных проспектах, украшенных вереницами электрических огней.

Молчание – это заслуга. Нам не дано молчать, говорить мы вынуждены, пусть даже ни о чём. Что ж, пришла очередь поговорить о тебе, пёстрый каменный фантом.

Как театр начинается с гардероба, так и город берёт начало с вокзала – железнодорожного, морского или воздушного. С самого порога город недвусмысленно даёт понять, что он весь в движении. Деревня прикрепилась к полям, рекам и могилам предков. Она выразительна и нетороплива. Город в беготне. Его заполоняют люди, сорвавшиеся с места, куда-то стремящиеся и кого-то оставившие. В их головах мелькают химеры – воспоминания о прошлом, грёзы о будущем. Город не живёт настоящим, особенно на вокзале.

Казённый женский голос невнятно объявляет о прибытии, посадке и отправлении. Этот голос холоден и бессердечен, как рок судьбы. Ему нет дела до твоих переживаний и слёз. Если ты провожаешь человека навсегда – лучше прикрой уши. Как приглашение на эшафот, прозвучит команда об отправлении состава, и поезд, подобно греческому Аиду, заберёт того, кому ты на прощание машешь рукой. Поезду никого не жаль – он железный. Город не терпит сентиментальностей, тут ничего не попишешь – придётся привыкать. Он наполнен массами людей, которым ни до кого нет дела, толпами, не подозревающими о твоём существовании.

Расстояния мегаполиса – не для слабых мышц. Горожанину необходим транспорт. Это каждодневное близкое соседство с сотнями различных людей, эти вынужденные прижимания друг к дружке в душном автобусе, эти утомительные ожидания на троллейбусных остановках ещё ждут своей смысловой оценки. Даже если есть свой автомобиль, это не избавляет от пробок, проблем с парковками и т.п.

Третью часть жизни человек спит. Оставшееся время уходит на заработок насущного хлеба и того, что к нему прилагается. Полученные деньги обыватель меняет на продукты, готовит из них завтрак, обед или ужин, затем моет посуду. Помимо этого, горожанин несколько часов в день тратит на преодоление пространства между домом и магазином, или домом и работой. Очень духовная жизнь, не правда ли? Но выбор невелик. Кровь должна курсировать по жилам, вода призвана совершать природный круговорот, а городской житель обязан бегать и суетиться. Положение вещей можно изменить, лишь научившись размышлять о чём-то плодотворном.

Пусть рога троллейбуса высекают электрические разряды из застывших сверху металлических ручейков, пусть несётся с оглушительным грохотом битком набитый скоростной трамвай, пусть нервный пассажир ругается с грубоватым водителем маршрутки. Мы будем стараться сохранить то непреходящее, что в нас осталось, читая про себя отрывки бессмертных текстов, повторяя короткие и спасительные молитвы. Постараемся? Конечно. Иначе будущее придёт крайне невесёлое.

В городе часто встречается нечто, говорящее тебе при каждом удобном случае: «Ты – букашка». Но попадаются и места, угодливо шепчущие на ухо: «Ты – принц. Чего изволите, Ваше Высочество? Будет исполнено». Где же эти оазисы, спросите вы? Вспомним о ресторанах. Их воплотили в жизнь мещане, желающие хоть немного побыть королём после того, как головы последних правителей скатились с плахи. Вам мило улыбаются официантки, услужливо бегая возле столика. Играет плавный джаз, на кухне для вас колдуют повара. Вы никуда не торопитесь, вкушая пищу и горячительные напитки пропорционально содержимому портмоне. Лишь когда вы, явно перебрав, чувствуете себя «августейшей особой», бритоголовый охранник деликатно, а иногда не очень, опустит вас на грешную землю.

Любой дорогой бутик немного смахивает на ресторан. Там тоже можно ощутить себя привередливой драгоценностью, перед которой рассыпаются в любезностях, раскладывая товары.

Но ресторан и магазин – это не троллейбус, и денег для них нужно намного больше. Собственно говоря, от вашей платёжеспособности и зависит то, как часто вы сможете примерить шапку Мономаха.

В прошлом некто из римских императоров ввёл дополнительный налог на уборные. На замечание сына о том, что эти деньги будут плохо пахнуть, он ответил фразой, которая так и не канула в лету. Может, деньги и не пахнут. Возможно, они издают только звон и шуршание. Но в городскую атмосферу они привнесли чуть уловимый штрих, который, однако, чувствуют даже те, кто не способен отличить запах недорогих духов от «Шанель». Воздух городских улиц и кварталов пахнет деньгами, и уже затем выхлопными газами, распылителями, заводскими «ароматами» и свежими чебуреками.

В деревне не так уж сложно прожить, не имея денег. Усердному человеку земля не даст умереть с голоду, но и состоятельным вряд ли сделает. Куры несут яйца, коза или корова дают молоко, дерево наклонит ветвь со свежими плодами. Здесь деньги пригодятся для приобретения того, что не вырастет из земли – горючее, спички, сахар, соль, лекарства. Город не позволит жить без денег. Даже дорога на погост без наличности городом перекрыта. Поэтому горожане обеспокоены заработками и лучше крестьян разбираются в математике.

Городской обыватель иногда не может отличить лютик от бальзамина. Но он знает много заморских слов, таких как дефолт, инфляция или демпинг. Жонглирование этими словами в разговоре помогает горожанину относиться к себе с некоторым уважением. С экрана телевизора, с газетной полосы на него смотрят люди, сколотившие или укравшие огромные состояния, и у мещанина рождается тайная мечта войти в их закрытый круг или хоть немного быть на них похожим. Это его идея фикс, далёкая жар-птица.

Набравшись ума в пору капитализма, житель города твёрдо уяснил: чтобы разбогатеть, нужно много денег, и их надо либо где-то найти, либо украсть. В крайнем случае – сделать из воздуха. В городе банкноты из смеси, которой мы дышим, делают почти на каждом шагу. «Положу червонец – сорву миллион», - думает обитатель дома неподалёку от казино, спуская за ночь всю зарплату в неравной борьбе с игральным автоматом. Увы, подобные мысли гнездятся в головах многих горожан, оттого они и не чувствуют себя счастливыми.

Город породил ещё достаточно людей, характерных лишь для своей черты, которых редко можно встретить в деревенской местности. К примеру, профессора и генералы. Но они не составляют ярко выраженной группы. Гораздо приметнее такие жители города, как проститутки и чиновники. Первые вызывающе мозолят глаза. Вторых можно сравнить с бойцами невидимого фронта. Это серые грызуны, сдвигающие немалые горы, знатоки всевозможных законов и герои канцелярского труда, от которых зависит жизнь простого человека. Чиновник тоже рождён женщиной, вскормлен её грудью, он способен радоваться и грустить. Но на работе он облачается в недоступное величие.

Как мы могли забыть о женщинах? Нынешний мир не воспринимает монашества. Монахов уже не гонят, но теперь над ними просто смеются. Зато мир отлично понимает антипод монашества. Проституция и порнография – это антипод монашества. Монахиня стремиться преобразить женский пол, ощущая изнурительную борьбу животного и ангела внутри себя.

Путана, зарабатывающая телом, тоже принадлежит к женскому полу, который она нещадно эксплуатирует. Денег и роскоши ох как хочется, а работать неохота. Да и зачем напрягаться, если ей заплатят именно за то, что она – женщина? Монашество и проституция – плюс и минус женского естества. А посередине находится обычная мама, жена и хозяйка.

Вообще, разговор о женщинах деликатен и опасен, как бритва. Жаль только, что с годами становится меньше как монахинь, так и обычных женщин – жён, матерей и хороших хранительниц семейных очагов. Вызывает некоторую тревогу и тот факт, что нравы «бабочек» и «массажисток» распространяются среди нормальных женщин, как губительный вирус.

В женском сознании что-то дало трещину и сошло с основания, а женщине, с её нелогичной душой, невозможно ничего объяснить словами. Она села в сани и покатилась вниз. В одежде, речи, образе мыслей и методах проведения досуга произошли кардинальные изменения. Ощутимо расширился круг того, что женщина может себе позволить, и чего ей впоследствии не придётся стыдиться. Шторм сорвал корабль с якорей, и унёс в бушующий океан. Люди, родившиеся в двадцать первом веке, какими вы будете?

Некоторые родились в городе и в нём же умерли, так и не увидев купающегося в речной воде рассветного солнца. Они не замечали, как сереет небо, и как мягкая ладонь утра сметает с неба гаснущие звёзды. Горы, леса, журчащие ручьи и грохочущие реки, тысячи запахов и миллионы звуков обитают за чертой города и ждут прикосновения человека. А горожанин с умилением смотрит, как побелела сорочка, выстиранная новомодным порошком.

Большинство наших проблем – в нашем сознании. Человек ценен и могуч благодаря разуму. У животных крепче мускулы, острее зрение, тоньше слух. Но слабый детёныш, появляющийся на свет Божий голым и многие годы остающийся беззащитным, - умён. Мощный разум – наше достоинство, первое и последнее. Если в глаза попадает песок, они перестают видеть. Если замусорить разум, жизнь начинает терять смысл. Город – это сервисный центр по перекройке человеческого ума. Здесь выметают из сознания оставшиеся крохи здравого смысла и святых чувств. Здесь в мирные окна наших глаз лезут глянцевые воры из журналов и кино. Здесь шепчут и напевают слова, от которых воротит.

Но в каждом океане есть берег спасения. К больным африканским обезьянкам спешил на помощь добрый Айболит. И город не смог бы жить, если бы в нём не находилось чего-то такого… Светлого? Да. Чистого? Безусловно. Вкусного? Несомненно. Доброго? Конечно. А где оно? Хороший вопрос. Поищем, так найдём.



Прыг: 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10
Скок: 10 20 30 40
E-mail подписка: