Привидение из камня

Хочется, но не получается писать о деревне, о её неповторимых запахах и звуках, о земле, из которой мы созданы, и в которую однажды вернёмся. В городах встречаются заброшенные дома, без крыши и с пустыми глазницами окон. На балконах этих осиротевших построек иногда растут неизвестно откуда появившиеся деревца. Городской житель подобен этому дереву, нашедшему пристанище на балконе. Дерево, не дающее плодов. В зимнее время его корой не полакомится заяц, летом его ветвей не обживут птицы. Петь песни и разговаривать он имеет возможность только о том, что видит, - об автомобилях, заводских трубах, о ночных проспектах, украшенных вереницами электрических огней.

Молчание – это заслуга. Нам не дано молчать, говорить мы вынуждены, пусть даже ни о чём. Что ж, пришла очередь поговорить о тебе, пёстрый каменный фантом.

Как театр начинается с гардероба, так и город берёт начало с вокзала – железнодорожного, морского или воздушного. С самого порога город недвусмысленно даёт понять, что он весь в движении. Деревня прикрепилась к полям, рекам и могилам предков. Она выразительна и нетороплива. Город в беготне. Его заполоняют люди, сорвавшиеся с места, куда-то стремящиеся и кого-то оставившие. В их головах мелькают химеры – воспоминания о прошлом, грёзы о будущем. Город не живёт настоящим, особенно на вокзале.

Казённый женский голос невнятно объявляет о прибытии, посадке и отправлении. Этот голос холоден и бессердечен, как рок судьбы. Ему нет дела до твоих переживаний и слёз. Если ты провожаешь человека навсегда – лучше прикрой уши. Как приглашение на эшафот, прозвучит команда об отправлении состава, и поезд, подобно греческому Аиду, заберёт того, кому ты на прощание машешь рукой. Поезду никого не жаль – он железный. Город не терпит сентиментальностей, тут ничего не попишешь – придётся привыкать. Он наполнен массами людей, которым ни до кого нет дела, толпами, не подозревающими о твоём существовании.

Расстояния мегаполиса – не для слабых мышц. Горожанину необходим транспорт. Это каждодневное близкое соседство с сотнями различных людей, эти вынужденные прижимания друг к дружке в душном автобусе, эти утомительные ожидания на троллейбусных остановках ещё ждут своей смысловой оценки. Даже если есть свой автомобиль, это не избавляет от пробок, проблем с парковками и т.п.

Третью часть жизни человек спит. Оставшееся время уходит на заработок насущного хлеба и того, что к нему прилагается. Полученные деньги обыватель меняет на продукты, готовит из них завтрак, обед или ужин, затем моет посуду. Помимо этого, горожанин несколько часов в день тратит на преодоление пространства между домом и магазином, или домом и работой. Очень духовная жизнь, не правда ли? Но выбор невелик. Кровь должна курсировать по жилам, вода призвана совершать природный круговорот, а городской житель обязан бегать и суетиться. Положение вещей можно изменить, лишь научившись размышлять о чём-то плодотворном.

Пусть рога троллейбуса высекают электрические разряды из застывших сверху металлических ручейков, пусть несётся с оглушительным грохотом битком набитый скоростной трамвай, пусть нервный пассажир ругается с грубоватым водителем маршрутки. Мы будем стараться сохранить то непреходящее, что в нас осталось, читая про себя отрывки бессмертных текстов, повторяя короткие и спасительные молитвы. Постараемся? Конечно. Иначе будущее придёт крайне невесёлое.

В городе часто встречается нечто, говорящее тебе при каждом удобном случае: «Ты – букашка». Но попадаются и места, угодливо шепчущие на ухо: «Ты – принц. Чего изволите, Ваше Высочество? Будет исполнено». Где же эти оазисы, спросите вы? Вспомним о ресторанах. Их воплотили в жизнь мещане, желающие хоть немного побыть королём после того, как головы последних правителей скатились с плахи. Вам мило улыбаются официантки, услужливо бегая возле столика. Играет плавный джаз, на кухне для вас колдуют повара. Вы никуда не торопитесь, вкушая пищу и горячительные напитки пропорционально содержимому портмоне. Лишь когда вы, явно перебрав, чувствуете себя «августейшей особой», бритоголовый охранник деликатно, а иногда не очень, опустит вас на грешную землю.

Любой дорогой бутик немного смахивает на ресторан. Там тоже можно ощутить себя привередливой драгоценностью, перед которой рассыпаются в любезностях, раскладывая товары.

Но ресторан и магазин – это не троллейбус, и денег для них нужно намного больше. Собственно говоря, от вашей платёжеспособности и зависит то, как часто вы сможете примерить шапку Мономаха.

В прошлом некто из римских императоров ввёл дополнительный налог на уборные. На замечание сына о том, что эти деньги будут плохо пахнуть, он ответил фразой, которая так и не канула в лету. Может, деньги и не пахнут. Возможно, они издают только звон и шуршание. Но в городскую атмосферу они привнесли чуть уловимый штрих, который, однако, чувствуют даже те, кто не способен отличить запах недорогих духов от «Шанель». Воздух городских улиц и кварталов пахнет деньгами, и уже затем выхлопными газами, распылителями, заводскими «ароматами» и свежими чебуреками.

В деревне не так уж сложно прожить, не имея денег. Усердному человеку земля не даст умереть с голоду, но и состоятельным вряд ли сделает. Куры несут яйца, коза или корова дают молоко, дерево наклонит ветвь со свежими плодами. Здесь деньги пригодятся для приобретения того, что не вырастет из земли – горючее, спички, сахар, соль, лекарства. Город не позволит жить без денег. Даже дорога на погост без наличности городом перекрыта. Поэтому горожане обеспокоены заработками и лучше крестьян разбираются в математике.

Городской обыватель иногда не может отличить лютик от бальзамина. Но он знает много заморских слов, таких как дефолт, инфляция или демпинг. Жонглирование этими словами в разговоре помогает горожанину относиться к себе с некоторым уважением. С экрана телевизора, с газетной полосы на него смотрят люди, сколотившие или укравшие огромные состояния, и у мещанина рождается тайная мечта войти в их закрытый круг или хоть немного быть на них похожим. Это его идея фикс, далёкая жар-птица.

Набравшись ума в пору капитализма, житель города твёрдо уяснил: чтобы разбогатеть, нужно много денег, и их надо либо где-то найти, либо украсть. В крайнем случае – сделать из воздуха. В городе банкноты из смеси, которой мы дышим, делают почти на каждом шагу. «Положу червонец – сорву миллион», - думает обитатель дома неподалёку от казино, спуская за ночь всю зарплату в неравной борьбе с игральным автоматом. Увы, подобные мысли гнездятся в головах многих горожан, оттого они и не чувствуют себя счастливыми.

Город породил ещё достаточно людей, характерных лишь для своей черты, которых редко можно встретить в деревенской местности. К примеру, профессора и генералы. Но они не составляют ярко выраженной группы. Гораздо приметнее такие жители города, как проститутки и чиновники. Первые вызывающе мозолят глаза. Вторых можно сравнить с бойцами невидимого фронта. Это серые грызуны, сдвигающие немалые горы, знатоки всевозможных законов и герои канцелярского труда, от которых зависит жизнь простого человека. Чиновник тоже рождён женщиной, вскормлен её грудью, он способен радоваться и грустить. Но на работе он облачается в недоступное величие.

Как мы могли забыть о женщинах? Нынешний мир не воспринимает монашества. Монахов уже не гонят, но теперь над ними просто смеются. Зато мир отлично понимает антипод монашества. Проституция и порнография – это антипод монашества. Монахиня стремиться преобразить женский пол, ощущая изнурительную борьбу животного и ангела внутри себя.

Путана, зарабатывающая телом, тоже принадлежит к женскому полу, который она нещадно эксплуатирует. Денег и роскоши ох как хочется, а работать неохота. Да и зачем напрягаться, если ей заплатят именно за то, что она – женщина? Монашество и проституция – плюс и минус женского естества. А посередине находится обычная мама, жена и хозяйка.

Вообще, разговор о женщинах деликатен и опасен, как бритва. Жаль только, что с годами становится меньше как монахинь, так и обычных женщин – жён, матерей и хороших хранительниц семейных очагов. Вызывает некоторую тревогу и тот факт, что нравы «бабочек» и «массажисток» распространяются среди нормальных женщин, как губительный вирус.

В женском сознании что-то дало трещину и сошло с основания, а женщине, с её нелогичной душой, невозможно ничего объяснить словами. Она села в сани и покатилась вниз. В одежде, речи, образе мыслей и методах проведения досуга произошли кардинальные изменения. Ощутимо расширился круг того, что женщина может себе позволить, и чего ей впоследствии не придётся стыдиться. Шторм сорвал корабль с якорей, и унёс в бушующий океан. Люди, родившиеся в двадцать первом веке, какими вы будете?

Некоторые родились в городе и в нём же умерли, так и не увидев купающегося в речной воде рассветного солнца. Они не замечали, как сереет небо, и как мягкая ладонь утра сметает с неба гаснущие звёзды. Горы, леса, журчащие ручьи и грохочущие реки, тысячи запахов и миллионы звуков обитают за чертой города и ждут прикосновения человека. А горожанин с умилением смотрит, как побелела сорочка, выстиранная новомодным порошком.

Большинство наших проблем – в нашем сознании. Человек ценен и могуч благодаря разуму. У животных крепче мускулы, острее зрение, тоньше слух. Но слабый детёныш, появляющийся на свет Божий голым и многие годы остающийся беззащитным, - умён. Мощный разум – наше достоинство, первое и последнее. Если в глаза попадает песок, они перестают видеть. Если замусорить разум, жизнь начинает терять смысл. Город – это сервисный центр по перекройке человеческого ума. Здесь выметают из сознания оставшиеся крохи здравого смысла и святых чувств. Здесь в мирные окна наших глаз лезут глянцевые воры из журналов и кино. Здесь шепчут и напевают слова, от которых воротит.

Но в каждом океане есть берег спасения. К больным африканским обезьянкам спешил на помощь добрый Айболит. И город не смог бы жить, если бы в нём не находилось чего-то такого… Светлого? Да. Чистого? Безусловно. Вкусного? Несомненно. Доброго? Конечно. А где оно? Хороший вопрос. Поищем, так найдём.





Шарах: 100 200

Рейтинг популярности - на эти заметки чаще всего ссылаются:

E-mail подписка: