Счастье — это мотылек: невесомый, нелепый, ласковый... Сядет на плечо — береги его, не спугни. Тронешь руками — и нет его! И останутся лишь воспоминания, счастливые, сладкие грезы-воспоминания.

Вовочка проснулся в тот день ни свет, ни заря и мучительно ждал рассветного часа, когда можно будет радостно ворваться в комнату матери и оповестить ее о наступившем утре. Сегодня праздник, и она обещала пойти с ним в парк.

Ну, вот, наконец, и долгожданный рассвет!

— Мама, мамочка! Мы ведь пойдем с тобой сегодня гулять? Ты же будешь со мной сегодня? Тебе же не надо идти на работу? — Мальчик порывисто обнял сонную мать и стал неумело, но нежно целовать ее в шею.

— Вовочка, сынок, доброе утро! Конечно, конечно, пойдем, милый! И я буду с тобой! А теперь ты должен умыться и одеться. Вовочка послушно и радостно отправился выполнять приказание матери.

Чувство потерянности

Тем временем Анна подошла к окну и взглянула на пробуждающийся день. Он обещал быть радостным и счастливым, но только не для нее. Яркое солнце высвечивало своими пронзительными лучами безоблачное голубое небо, одаривая весенним теплом все живое. Но даже это прекрасное солнечное утро не могло заставить отступить на задворки сознания постоянное чувство неудовлетворенности, одиночества и потерянности, преследующее ее последние месяцы, с того самого дня, как она рассталась с мужем. В ней как бы все застыло, всю ее, словно окутала плотная темная вуаль, не позволяющая пробиться к ее чувствам вот этому ласковому весеннему солнышку. Ей так хотелось поддаться радости бытия, сыновней нежности, но неумолимая сила давила на ее хрупкие плечи.

Она автоматически принялась за дела: умылась, привела себя порядок, приготовила праздничный завтрак. "У меня есть Вовочка. Значит, надо жить", — сказала она сама себе и взглянула в окно на сына, игравшего под присмотром деда во дворе дома.

— Мама, ну когда же мы пойдем с тобой в парк? — немедленно среагировал на ее появление в окне Вовка.

— Позже, Вовочка, после обеда.

Неожиданный звонок

Во время обеда позвонил брат и сообщил, что минут через двадцать он с другом заедет за ними, чтобы захватить их с Вовкой погулять в парк. Анна с готовностью согласилась. Не успела она домыть посуду после обеда, как на пороге появился брат.

— Мы с Олегом ждем вас в машине. Поторапливайтесь! Сборы были недолгими. Принарядила Вовку, оделась сама. Косметикой она не пользовалась, лишь тушью подкрасила слегка ресницы. Выйдя из подъезда, она не сразу смогла разглядеть в лучах яркого, полдневного солнца, кто стоит рядом с братом. И лишь подойдя к машине, увидела высокого стройного брюнета в черных брюках и белоснежной рубашке. Его открытая, доброжелательная улыбка и лучистый уверенный взгляд невольно подчиняли, увлекали, завораживали: Анна вдруг почувствовала, что именно сегодня с ней должно что-то произойти. Ей было неясно, что принесет грядущее: боль или радость, но то, что случится это сегодня, — в этом она не сомневалась.

Немыслимая траектория

Они долго бродили по парку, беспечно болтая обо всем и ни о чем. Счастливый и неуемный Вовка носился по замкнутой немыслимой траектории, то внезапно оказываясь рядом, то исчезая из поля зрения и заставляя волноваться сразу всех. Олег так искренне, так заинтересованно принимал участие в их разговоре с братом, что с каждой минутой он становился для Анны все понятнее и ближе. Его неподдельное волнение за Вовочку, когда тот оказывался совсем рядом с качелями, ей было необыкновенно приятно. Уже подходя к машине, Олег предложил Анне вместе с братом заехать к нему в гости. Она без колебаний согласилась.

Холостяцкое жилище

По дороге к Олегу Вовочку решили завезти домой — он так утомился, что стал "клевать" носом. Бабушка нежно приняла внука под свою опеку и махнула дочери рукой: езжай! Олег жил в большой однокомнатной квартире на пятом этаже девятиэтажного дома. Окна его жилища выходили на бульвар. Обстановка квартиры оказалась скромной, без всяких излишеств: книжный шкаф, гардероб, стол, стулья, диван-кровать. Но чистота была идеальная. Трудно было поверить, что это было холостяцкое жилище.

Олег быстро и умело сервировал стол, не позволяя принимать в этом участия Анне, однако полностью загрузив ее брата. И только когда все было готово, Анну пригласили за стол. Олег оказался не только гостеприимным хозяином, но и великолепным рассказчиком. Он много и интересно рассказывал о своих многочисленных поездках по стране, обнаруживая при этом обширные познания в самых различных областях жизни: науке, искусстве, политике и даже моде. Он очень тактично привлекал к беседе всех присутствующих, избегая подчеркивать свою исключительность. Все это создавало вокруг него волшебную ауру благородного принца. Не прошло и часа, Анна уже совершенно отчетливо осознавала тот удивительный, невероятный, ужасающий факт, что она любит! Любит так, как не любила никого и никогда на свете! Всю ее охватило всепоглощающее, непреодолимое желание — принадлежать ему, познать его, сблизиться с ним. Она инстинктивно подвинулась к чему чуть ближе, не осознавая того, что и зачем она делает. Ее локоток слегка коснулся его руки, затем еще раз, еще... Ощущая близость и теплоту его тела, она обмирала всем своим существом. Прикосновения эти были мимолетны, неуловимы, почти нереальны, но они наполняли ее лаской, нежностью, страстью... Какими-то немыслимыми фибрами своей души она чувствовала, что и он испытывает волнение.

Единственно верное решение

Слегка захмелевший брат сначала не замечал состояния сестры. Но вскоре напряжение Анны передалось и ему. Он внезапно вспомнил, что ему сегодня непременно надо заскочить к приятелю по поводу ремонта, покраски и цены, который завтра должен надолго уехать из города. Он быстро попрощался и ушел. Анна с Олегом остались вдвоем. Теперь они не нуждались в словах. Заговорили их губы, руки, клеточки тела... Ночь любви, наполненная лаской, нежностью и негой, сменилась весенним безоблачным рассветом — время ушло со скоростью воды, стекающей с ладони. Но его хватило женщине на многие дни, месяцы, годы. Внешне ничто не изменилось в ее жизни: Вовочка, родители, брат, знакомые. Но все окружающие заметили явную перемену, происшедшую в самой Анне. С того самого дня она стала воспринимать окружающий мир светло и радостно: дождь, снег, багряный ливень осеннего листопада, первые весенние цветы... Она полюбила праздники. Но тот весенний праздник каждый год ждала с особым душевным подъемом. Ведь это был ее самый большой в жизни праздник.

В море я заметила детскую фигурку. Ребенок тонул, и спасти его было некому.

Такую квартиру как мне хотелось, — недорогую и у моря — я нашла не сразу. Разложив вещи, отправилась к морю - вдохнуть соленый воздух, почувствовать себя в отпуске, вдали ото всех личных проблем и стрессов. Море слегка штормило, пляж был абсолютно пуст. Отказавшись от мысли искупаться, я села на песок и, убаюканная шумом волн, погрузилась в воспоминания о прошлом, о том, что мучило последние месяцы, от чего и сбежала сюда. Внезапно из задумчивости меня вырвало ощущение чьего-то присутствия. Оглянулась. Неподалеку, уставившись вдаль, сидел огромный черный пес. Собак я вообще-то не боюсь, с ними, главное, заговорить поласковее — и все будет в порядке, нов эту минуту неприятный холодок пробежал по спине. Проследила взглядом, куда это смотрит собака. И буквально содрогнулась. В разбушевавшихся волнах мелькала голова. Человек! И он тонет!

Собака, воя заметалась по берегу. Я бросилась к ней, не зная, что делать: плаваю я плохо. Новая мысль обожгла: там тонет ребенок, он одет, значит, выплыть ему будет очень трудно. Тем более что на море поднялся настоящий шторм.

— Помогите! На помощь! — орала я, но помочь было некому — берег пуст, ни одной живой души. Тогда я решилась: сняла обувь и вошла в воду, но налетевшая волна опрокинула меня, потащила за собой. Нахлебавшись соленой воды, я выползла на берег, с трудом поднялась на ноги.

И вот тут мне стало совсем муторно: на пляже никого. Море успокоилось, лениво набегало на берег. Мне все это приснилось? И во сне я полезла в воду, не раздеваясь? Бред какой-то... Я не настолько устала, чтобы внезапно заболеть лунатизмом, да еще средь бела дня. Ну, хорошо, на закате. Но все равно — это невозможно.

Кое-как отряхнув песок с мокрой насквозь одежды, наклонилась за кроссовками. Вздрогнула. На песке увидела два четких отпечатка: собачьей лапы и маленькой, скорее всего, детской, ладони. Набежавшая волна лизнула след, откатилась... Влажный песок остался девственно-гладким... Я не сплю. И мне это не приснилось. Ребенок был. Он тонул. Я пыталась его спасти... Мне стало страшно: я ничего не понимала. Решила, что лучше всего вернуться домой и поговорить с хозяйкой. Медленно поплелась на квартиру, мысли путались, и любое объяснение казалось бредовым. Голос хозяйки доносился откуда-то с заднего дворика. Я прислушалась:

— Вот, мой хороший, кушай. Вкусно? Умница, ты все правильно сделал, ты хороший...

С кем это она? Я завернула за угол дома и остановилась как вкопанная: Ирина Николаевна, хозяйка, сидела на скамейке, а рядом с ней что-то лопал из большой миски тот самый черный пес! Время от времени он поднимал голову, глядел на Ирину, та гладила его по голове, приговаривая:

— Молодец, хороший мальчик... —

От последних ее слов мне стало дурно: — Ты спас ее, спас, умница... Она вернется, скоро вернется...

Пес удовлетворенно вздохнул, улегся у ног женщины. Ирина заметила меня:

— Ты что, девонька, в одежде купалась? — удивилась моему виду.

— Я не купалась... Там девочка тонула... И вот этот пес был...

— А... Не волнуйся, не тонул никто. Сегодня не тонул, - поправилась она. - Ты иди, переоденься и приходи чай пить. Тогда и поговорим. Через полчаса я сидела с хозяйкой на веранде, пила крепкий чай и слушала ее грустный рассказ. Несколько лет назад, в начале октября, у нее сняла квартиру молодая семья: муж, жена, дочка лет шести. С ними был пес по кличке Шайтан. Семья приехала на несколько дней, снять жилье им было непросто: хотя сезон закончился, и дома пустовали, никто не хотел пускать постояльцев с собакой. Да и сама Ирина тоже поначалу отказала. Ее уговорила девочка, Надюша.

— Шайтан хороший, послушный, не кусается, - уверяла она и смотрела так грустно. А родители ее вдруг начали ссориться. Мама закричала на мужа: — Говорила я тебе, эта тварь весь отдых нам испортит! От крика девочка съежилась, да и пес поджал хвост и спрятался за маленькую хозяйку. Сердце Ирины дрогнуло: «Оставайтесь».

На лице Надюши сразу же расцвела улыбка, да и Шайтан повеселел. Два следующих дня были настоящим кошмаром: парочка, все время ссорилась, они орали друг на друга, не стесняясь в выражениях, не оглядываясь на дочь и чужого человека. Ирина уже жалела, что пустила их на постой. Но, встретив затравленный взгляд девочки, мгновенно оттаивала, старалась приласкать малышку, накормить чем-нибудь вкусненьким. Беда пришла на третий день к вечеру. На море как раз разыгрался шторм. Надя сидела на веранде, что-то рисовала. Шайтан дремал у ее ног. Вдруг в обычной ссоре родителей малышки прозвучала новая реплика: «Я эту зверюгу отравлю». Надя, молча, встала, надела курточку, взяла на поводок Шайтана и ушла. Те, кто видел, как случилось несчастье, рассказывали: девочка, ведя с собой на поводке пса, спокойно вошла в бушующее море. Собака выплыла, выбралась на берег и вытащила маленькую хозяйку, но Надя была мертва. Убитые горем родители забрали тело дочери с собой, а пес в день отъезда сбежал. Вернулся только через неделю и так и живет с тех пор у Ирины. В штормовую погоду ходит на берег в надежде, что на этот раз ему все-таки удастся спасти свою маленькую хозяйку.

— Шайташу, когда возвращается, обязательно надо похвалить, сказать, что он все сделал правильно и Надя к нему приедет. А то всю ночь выть будет и плакать, прямо как человек, — Ирина погладила пса по черной макушке...

Берлиоз в исполнении Даши Княжевой был бесподобен. От яркого, пленительного форте, до высочайшего фортиссимо скрипка в ее руках просто завораживала зрительный зал консерватории.

Пашка Бобручков - пианист последнего курса отделения эстрадного джаза по классу гитары, представлял, как она бы классно играла джаз, если б конечно захотела. Но уговорить классическую барышню примкнуть к его эстрадной группе для Павла была нелегкая задача, за решение которой, он бы не взялся никогда, если бы не конкурс эстрадного джаза. До конца апреля еще было навалом времени, но Петербургский джаз-клуб заявку требовал уже сейчас. И Бобручков решил сделать ход конем. После концерта к Дашиным ногам упал огромный букет роз. Молодой симпатичный парень, встав на одно колено и наговорив бесконечное количество комплиментов, пригласил ее в кино. Вот в принципе так и начался ее роман с Павлом Бобручковым. На улице была золотая осень - прекрасная пора для прогулок по парковым аллеям и походов в кино и театр.

Они много гуляли, перекусывали в маленьких кафешках и говорили об искусстве, каждый о своем. Она ему взахлеб рассказывала о классической школе, великой бессмертной музыки классиков и скромно о своем месте в мире музыки. Он ее просвещал относительно джазовых гениев и расхваливал свой небольшой оркестр, представляя каждого его участника талантливым музыкантом, большим трудягой и интересной личностью.

Через месяц их странных встреч, Княжева стала задаваться вопросом, а зачем они вообще-то встречаются. Это была скорее крепкая дружба двух взрослых людей противоположного пола, чем романтическая привязанность. Между ними не было ни пылких объятий, не жарких поцелуев. Вечером она решила поговорить на эту тему с Павлом, но он пригласил ее к себе на репетицию оркестра.

Играли ребята и правда здорово. В их игре было все: страсть, чувственность, огонь и бешеный драйв. Она слушала увлеченно и когда ей предложили, как бы невзначай присоединится и поучаствовать в музицировании. Откуда-то взялась скрипка, ей протянули ноты, и оркестр в ожидании замер. Дашка не в силах была отказаться. Свершилось, думал довольный собой Бобручков.

Поздно вечером, провожая девушку, домой, он наконец-то решился рассказать ей о конкурсе и о том, что она им очень нужна. Даша, слушала не перебивая, а в конце просто и открыто спросила: «Так ты из-за конкурса затеял это ухаживание за мной?» И тут Пашка Бобручков растерялся. Действительно ведь из-за конкурса. Но сейчас, за время их общения скрипачка Даша Княжева стала для него не просто гвоздем будущей конкурсной программы, а чем-то большим.

Правда, сказать об этом он не успел. Девичье самолюбие подтолкнуло Дашку вперед, и Пашка схлопотал звонкую оплеуху. Кто знает, может быть, последовала бы и тяжелая артиллерия, но Бобручков одним движением сгреб скрипачку: «Да зачем мне нужна твоя скрипка», - сказал он слегка осипшим от волнения голосом и поцеловал Княжеву в губы. Их прощальный поцелуй был долгим и упоительным. Каждый мечтал о том, чтобы он длился вечно.

Вот впрочем, и вся история. Больше они не встречались, через год Бобручков со своим оркестром неожиданно был приглашен в Штаты на гастроли. Причем так неожиданно, что сразу взяв такси в аэропорт он так и улетел, не простившись с Дашей. А там он познакомился с очаровательной Лесли Вуд – исполнительницей негритянского блюза. Женился и прожил с ней пять лет. Потом его страстно потянуло на родину, где он случайно попал на концерт камерного оркестра. Играли Вивальди «Времена года», главную скрипку исполняла Дарья Княжева. После концерта они долго гуляли по вечерней Москве и говорили о музыке, об искусстве, о жизни. Через месяц поженились. Она по-прежнему играет классику, а он эстрадный джаз и это им ни капли не мешает.